— Сунгари, ты сохранил в памяти координаты двойной звезды?
— Да, капитан.
— Курс к двойной звезде, разгон по окончании расчетов траектории полета.
— Задание принято.
— Держитесь, Вайт, — повернул Атлантида голову к напарнику. — Начинаем наш последний бросок.
— Двойная звезда находится на удалении ста двух астрономических единиц[34], — отчеканил бортпилот.
— Почему так далеко? — удивился Вайт. — Ведь это, если не ошибаюсь, несколько дней хода, сэр?
— Медузья Дорога, дикие места. Увязка и юстировка звездных координат здесь ни разу в жизни не производилась, — усмехнулся Атлантида. — Скажите спасибо, сэр, что не на парсек промахнулись. А ходу… Если перегрузок не боитесь, можем и за сутки проскочить. Вот только сперва нужно планету засечь. Ты ее видишь, Сунгари?
— Производится расчет ожидаемой траектории, — сообщил бортпилот.
— Сэр Платон, — дернул напарника за рукав миллионер, — вот она!
На экране одного из мониторов переливались ярчайшими красками две звезды, голубая и зеленая. Самое поразительное — их соединял сверкающий газовый рукав. Звездное вещество перетекало от одной звезды к другой, и этот поток шириной в миллионы километров и в миллиарды длиной переливался всеми цветами радуги, словно не зная, каким ему нужно стать в конце своего путешествия.
— Почему на это нельзя посмотреть своими собственными глазами? — простонал Вайт. — Почему только на экране?
— Красиво, — согласился профессор Рассольников, — но только не забывайте, сэр Теплер, что вы видите два с половиной ядерных реактора со снятой радиационной защитой. Именно из-за подобной красоты, имеющейся поблизости от всех обитаемых планет, жилые и рабочие помещения космических кораблей прячут в самой сердцевине корпуса, под защитой всей имеющейся в распоряжении конструкторов экранирующей массы.
— А все равно жаль…
— Потерпите, сэр. Налюбуетесь звездами с поверхности планеты.
— Объект обнаружен, — сообщил бортпилот. — Масса один и три, удаление сорок единиц.
— Сунгари, атмосфера на объекте есть?
— По предварительным данным, плотность атмосферы составляет ноль восемь единицы. Состав: азот, двуокись углерода, аргон.
— Сунгари, произведи выход на орбиту планеты по траектории с минимальным подлетным временем.
— Потребуются значительные ускорения, которые вызовут повышенный расход топлива.
— Информация принята. Выполняй сближение.
Спустя восемь часов половину обзорных мониторов занимали серые просторы очередной безымянной планеты. Кристально чистая атмосфера без единого облачка или пылевого вихря позволяла во всех деталях рассмотреть однообразную поверхность.
— Магнитометров вы, естественно, не загрузили, сэр Теплер? — скромно поинтересовался Платон.
— Нет, сэр, — с готовностью ответил Вайт. — Это могло выдать истинные планы нашей экспедиции.
Атлантида пребывал в полной уверенности, что миллионер просто не подумал о поисковых приборах, но говорить ничего не стал:
— Ладно, сэр. Видимость хорошая, через оптику найдем. Экспедиционный корабль — это изрядная громадина. Не меньше полукилометра в длину и сотни две метров в диаметре. Найдем. Достаточно проявить немного внимания. Делаем так: ваши мониторы с третьего по восьмой, мои — с девятого по семнадцатый. Ищем черную точку размером в пару миллиметров. Начали!
— У меня что-то есть, сэр! На четвертом!
— Сунгари, увеличение пятьдесят на четвертый экран!
Глазам напарников предстала темная угловатая тень под одиночным уступом.
— Ложная тревога… Сунгари, увеличение пятьдесят на девятый! Нет, проплешина какая-то…
— Так мы ничего не найдем, сэр, — вздохнул Вайт. — Темных пятен на любой планете больше, чем у меня волос на голове. Что же, всех их по очереди перебирать? Вот и еще одно, на девятом.
— Найдем. Не сегодня, так завтра. Или послезавтра. Поискать, конечно, придется, но найдем. Где, вы говорите, пятно? Сунгари, увеличение на девятый…
— Есть, нашли! — Вайт радостно врезал Рассольникову кулаком в плечо, указывая пальцем другой руки на характерный овальный силуэт с выпирающими в стороны стабилизаторами. — Нашли!
— Что-то больно рано, — покачал головой Атлантида. — Ладно, пристегивайтесь. Сунгари, режим посадки с максимальной экономией топлива.
— Задание принято…
Катер получил упругий толчок в корму и начал долгое падение. На этот раз напарники пробивались в облаке пламени почти четыре часа, полностью обогнув планету и потратив всю кинетическую энергию на разогрев атмосферы. Но зато через четыре часа после того, как рассеялась поднятая двигателями пыль, на обзорных мониторах взглядам путников предстала конечная цель их путешествия: длинный, угольно-черный борт экспедиционного корабля Пятого Конда.
— Мои предложения таковы, сэр Теплер, — налюбовавшись картинкой, произнес Платон: — Сейчас у нас по бортовому времени глубокий вечер. Предлагаю разойтись по каютам и лечь спать. А утром, как поднимемся, надеваем скафандры и идем искать люк.
— Да что вы, сэр?! — покачал головой миллионер. — Лично я все равно не засну. Пошли сейчас?
— Сейчас? — Атлантида вздохнул. — Вообще-то не положено без отдыха… А впрочем, планета мертвая, ровная. Хищников и пропастей встретиться не должно… Пошли!
На Бурахани Теплер Вайт выбрал для себя с напарником скафандр «СЗО — з0–15», получивший среди космонавтов прозвище «саван». На самом деле «скафандр заатмосферный облегченный с нулевой степенью защиты, пятнадцатая модель» являлся одним из лучших костюмов для работы в космосе и на планетах с неблагоприятной воздушной средой при внешнем давлении единица и ниже. Правда, полное отсутствие радиационной защиты делало опасным его использование в пределах звездных систем и на скоростях, близких к скорости света, но в остальном…
Костюм из тонкой прочной ткани слегка раздувался стандартным внутренним давлением, образуя дополнительную воздушную теплоизолирующую прослойку, и обеспечивал полную свободу движений. Мягкий дыхательный аппарат использовал пакеты с жидким кислородом, что позволяло утилизировать выделяемое человеком тепло на испарение газа и сделать дыхательный цикл замкнутым. На случай работы в условиях пониженных температур был предусмотрен подогрев кислорода и ткани скафандра по всей поверхности тела.
Правда, предназначенный для пониженного давления костюм равно обеспечивал нормальное дыхание и температурный режим также при повышенном давлении — вот только мягкая ткань при этом не раздувалась, а облепляла тело. А поскольку человеческий организм способен выдерживать давление выше полусотня единиц, то дешевый мягкий скафандр зачастую использовался чуть ли не в жидких атмосферах.
Увы, далеко не все космонавты хорошо разбирались в режимах декомпрессии, в типах газовых смесей для высокого давления, в которых доля кислорода зачастую колебалась где-то около нуля, если не ниже, — а выставлять такие регулировки психологически очень и очень трудно. Вот потому-то после неумелых действий при работе под давлением из «саванов» сплошь и рядом вынимали трупы, трупы, трупы, а зловещая слава расползалась далеко во все стороны… Но опытные космонавты все равно предпочитали носить именно их.
— Вы набор подошв взяли, сэр? — поинтересовался Атлантида, пристраивая в ухо переговорное устройство.
— Какой набор, сэр?
— Зацепы железные на ногах видите? Так вот, сэр, на них в зависимости от внешней среды крепятся разные подошвы. Магнитные при монтажных работах, шершавые для обычного корпуса, твердые для каменистых и ребристых поверхностей, широкие лыжи для рыхлых грунтов. Ну, и так далее.
— Мне про них ничего не говорили, сэр.
— Жулики, — кратко прокомментировал Платон. — На мелочах экономят.
— Из мелочей складываются большие капиталы, сэр, — наставительно ответил Вайт, выдавая свое явное соучастие в общем крохоборстве.
— Ладно, не возвращаться же из-за них, — отмахнулся Рассольников. — У вас слева от подбородка, сэр, находится красная кнопка. Нажмите на маску так, чтобы она прижалась к скуле. Сделали? Одиночный звуковой сигнал будет означать, что тест на герметичность и работу дыхательной системы прошел.
— Пискнуло что-то…
— Значит, работает. Ну, пошли. Сунгари, ты меня слышишь? — Бортпилот промолчал. — Ну и ладно, вручную открою.
Напарники вошли в шлюз, Атлантида закрыл внутреннюю дверь, включил режим экономии воздуха. Завыли насосы, откачивая газ. Костюмы стали расправляться.
— Как дышится, сэр Теплер?
— Спасибо, сэр, хорошо.
— Тогда я запускаю наружную атмосферу.
Послышался тонкий свист, в воздухе закружились снежинки. Атлантида рванул вверх запорные рычаги, потянул дверь. Она не поддалась — давление не успело выровняться. Археолог выждал еще немного, рванул тяжелую створку к себе. Дверь распахнулась, открыв глазам путников бескрайнюю ровную серую поверхность.
